Новости масс-медиа
Первая полоса
- 05.10.2011 18:41
«ПРЕКРАТИТЕ БОЯТЬСЯ»
 Политическая рокировка на отечественном Олимпе повергла многих собратьев по цеху в уныние. Некоторые предались злорадству. Однако профессионалам сегодня должна быть ближе позиция «Большого города», сформулированная «весомо, грубо, зримо» прямо на первой полосе популярного в столицах издания. Читателей призывают: «… прекратите бояться, сражайтесь за свои ценности, требуйте честных выборов, в отставку обоих…» Стоит прислушаться!
- 01.10.2011
Источник: openspace.ru
Президент М. на ТВ: утиная охота
У нашей «хромой утки», как у всей России, особенная стать – она подсадная
Впервые в нашей истории президент официально выступил в федеральном телеэфире в том статусе, который в США принято обозначать словосочетанием «хромая утка». В нашем отечестве такого прежде не водилось – утки бывали живые или мертвые.
Обладатель высшей власти обладал и эфиром (это как держава и скипетр), либо, дожив или не дожив до почтенного возраста, расставался с тем и другим одновременно. В особом случае он мог в момент передачи власти объявить в эфире о выходе на пенсию («я устал, я ухожу»). Но никому прежде не доводилось, находясь на вершине и власти, и прайма, объяснять, почему на будущий год, за 20, то есть, лет до пенсии, от всего этого решено добровольно отказаться.
Выступление состоялось в формате, принятом для подведения итогов года, когда руководитель страны отвечает на вопросы руководителей трех ее крупнейших телеканалов. Обычно это бывает 24 декабря, планируется заранее и широко анонсируется. А тут случилось вне сезона и расписания, телеканалам пришлось экстренно менять сетку вещания, правда, разговор занял втрое меньше, чем обычно, – всего-то 25 минут.
Что нового открылось нам в эти минуты? Что президент М., как и многие из нас, склонен апеллировать к опыту американской демократии – он полагает, что и там представители одной политической партии не конкурируют, а договариваются, кому из них выдвигаться в президенты, как сделали Барак Обама с Хилари Клинтон. Что он не видит разницы между политической конкуренцией и ссорой и, не желая ссориться с премьером П., отказывается и от конкуренции с ним. Что к опросам общественного мнения М. и П. относятся так серьезно, что даже минимальную разницу в своих рейтингах уже за полгода до выборов считают решающей в вопросе о том, кому из них следует баллотироваться.
Примерно чего-то в этом духе и можно было ждать – никаких сюрпризов, пожалуй, только высочайшая трактовка американского опыта удивила зрителей. Но не интервьюеров – никто из них и бровью не повел, все шло по протоколу, согласно которому вопросы озвучиваются аккуратно, ответы выслушиваются почтительно, при этом принято вдумчиво кивать, а переспрашивать и уточнять не принято – сапиенти, так сказать, сат. С уходящим президентом собеседники вели себя, как и прежде, выглядели, как им и следует. Руководители государственных телеканалов -- предельно серьезно, гендиректор частного – вольнее, но тоже традиционно: розовая рубашка с легкомысленным галстухом, выпуклые по обыкновению выражения, вспомнить хотя бы «Итоги 2010 года», где он говорил президенту М. о развешенных на деревьях презервативах. Кстати, та беседа происходила вскоре после оглашения послания президента М. Федеральному собранию, от того послания кто-то тоже ждал каких-то программных заявлений, а не найдя, разочаровался, хоть и не так сильно, как теперь. Но в целом нынешнее экстренное интервью мало отличалось от прошлого регулярного.
Николай Григориди
- 05.10.2011
Источник: bg.ru
Требуйте невозможного
Четыре года назад вместе с «Новым издательством» я начал издавать серию «Свободный человек». В ней републикуются книги советских диссидентов, ходившие в самиздате. Первым текстом этой серии стал роман Владимира Буковского «И возвращается ветер…». Эту книгу можно было смело печатать и в серии «Библиотека приключений» — настолько захватывающе в ней рассказывается об опыте частного сопротивления, сражении человека, свято верящего в свою правоту, с бездушной государственной машиной. Пока мы готовили книгу к печати, я узнал, что инициативная группа решила выдвинуть Буковского в президенты. Затея эта была изначально обречена на провал — хотя бы по формальному признаку: Буковский более десяти лет не был в стране, что законодательно не позволяло ему выдвигать свою кандидатуру. Тем не менее я вошел в эту инициативную группу — это был один из немногих способов вынести из кухни разговор о необходимости перемен. Это был символический жест — мне казалось важным сказать свое частное «хватит» и объединить людей вокруг фигуры человека, своей жизнью доказавшего возможность частного ненасильственного сопротивления и продемонстрировавшего силу внутренней непартийной свободы. Пиком этой акции стал день, когда всем сторонникам Буковского было предложено собраться в Сахаровском центре и поставить свою подпись за его выдвижение. Это очень странное чувство, когда ты стоишь в конце длинной очереди единомышленников. По сути это была молчаливая демонстрация протеста, демонстрация с шариковыми ручками, перевод домашнего диссидентского тоста «за успех нашего безнадежного дела» в режим встречи незнакомых между собой людей. Такой же силы митинг я видел в России 2000-х один раз — стоя в веренице молчаливых людей, пришедших в храм Христа Спасителя проститься с Ельциным. В книге Буковского есть такой эпизод: весной 1975 года политические заключенные Владимирской тюрьмы объявили начальству войну, после того как те решили изменить правила и отправлять заключенных на тюремные работы. «Естественно, мы отказались. Всех нас по нескольку раз протащили через всевозможные наказания». Зэки объявили голодовку, а затем применили новый метод. В течение двух следующих лет арестанты обрушивали лавину жалоб на все государственные учреждения. По советским законам все жалобы должны быть учтены, пройти цепочку инстанций — и на каждую должен быть дан ответ. В какой-то момент система перестает справляться с этой лавиной, чиновники используют жалобы для межведомственной войны, статистика сообщает о невиданном росте недовольства, вся область из передовых переходит в отстающие, кого-то увольняют... «А вы все пишете и пишете дальше, портите статистику за новый отчетный период и выбиваете новую комиссию — и так годами». Как известно, на выборах 2008 года не то что Буковского — никого не выбирали. И как известно, спустя четыре года не выбранный, а назначенный президент Медведев объявил, что следующим президентом станет Путин. Ничего не произошло, я проснулся в той же стране. В этой стране милиционеры убивают людей, здесь нельзя заниматься бизнесом — тебя посадят, здесь страшно лечить детей, здесь нельзя служить в армии. Ну вы сами все знаете. Это давно не Советский Союз, но его ностальгирующий богатый кузен-уродец. Недавно я разговаривал с другим участником диссидентского движения, замечательным адвокатом Борисом Золотухиным. Он сказал, что тогда было эхо, ощущение, что за твоей подписью в письме протеста стоят десятки тысяч других имен, что когда тебя забирают с митинга в защиту неправедно осужденных — вместе с тобой ведут тысячи твоих единомышленников. Сперва я сказал, что сейчас такого ощущения нет — нет этого эха, перепосты в фейсбуке вряд ли способны создать это чувство общего тепла и солидарности. Но 24 сентября в стране все-таки что-то переломилось, люди с пустыми лицами и аплодирующие им отделили как-то яростно себя от всех прочих — условно от тех, у кого есть чувство истории и чувство собственного достоинства. Это ведь все-таки очень странно, что те, кому довелось оказаться во главе страны, так не любят ее и постоянно унижают живущих в ней — если только это не партнеры по дзюдо или не однокурсники по юрфаку. Простите за наивность, но ведь это и правда странно. Арестанты Владимирской тюрьмы выиграли ту войну, втянули в нее всю бюрократическую систему страны, начальника тюрьмы отправили на пенсию, Москва отступилась от своего приказа: «Для скольких поколений зэков отстояли мы право не работать в тюрьме, кто знает? Да и добились многих улучшений. А самое главное, боятся нас теперь начальники как огня! И когда новый начальник тюрьмы попытался было опять прижать нас с книгами — всего только несколько дней и проголодали, а уж начальник сдался». В этом номере — один из примеров ненасильственного сопротивления беспределу властей. Вы найдете здесь несколько заявлений против незаконного осуждения людей, ставших жертвами безликой системы; вне зависимости от того, совершили они преступление или нет, они имеют право на справедливый суд. Мы предлагаем отправить эти заявления чиновникам. Эти случаи выбраны как яркие примеры — подобных им много. И это тоже во многом символическая акция, хотя в данном случае я верю и в ее практический смысл — пересмотр конкретных судебных дел. Здесь нет цели завалить российскую бюрократическую машину жалобами — но необходимо, чтобы те, кто не ходит в майке «Порву за Путина» и кому обрыдло, что об него вытирают ноги, отзывались на каждое правонарушение, не переставали удивляться, когда их унижают, хранили чувство собственного достоинства — его никто не отменял даже после 20 минут печальной речи не сумевшего ничего совершить президента. «Мы поняли великую истину, что не винтовка, не танки, не атомная бомба рождают власть, не на них власть держится. Власть — это покорность, это согласие повиноваться, а потому каждый отказавшийся повиноваться насилию уменьшает это насилие ровно на одну двухсотпятидесятимиллионную долю», — пишет Буковский. Я бы хотел, чтобы мы защищали несправедливо осужденных, держались друг друга, сражались за свои ценности, создавали общее эхо. Тогда однажды мы проснемся в другой стране, своей, не покупая билет.
Филипп Дзядко
- 04.10.2011
Источник: gazeta.ru
Опустите железный занавес
Встреча Владимира Путина с писателями очень возбудила последних. Совесть нации, как неосмотрительно назвала себя и своих коллег по встрече Татьяна Устинова, замелькала на экранах. «Совесть» выглядела на «троечку». Утомительная велеречивость Веллера, необыкновенная легкость в мыслях Минаева, неугомонный девичий щебет Донцовой создавали прекрасный фон для подтянутого и бодрого премьер-министра, только-только давшего согласие на очередной президентский срок. Впрочем, меня меньше всего интересует жанр парадной встречи. Важно то, что именно здесь, пожалуй, впервые Владимиром Владимировичем лично была поднята (в масштабах ТВ) тема критики властей. Вдохновленный Захаром Прилепиным (он единственный, кто задал вопрос не о себе, а о Тимченко с «Транснефтью»), премьер-министр дал установку по поводу критики. Она должна быть конструктивной, талантливой, без самолюбования. Если два последних определения имеют право на существование, то первое вызывает по меньшей мере смущение. Полагаю, что конструктивная критика — это нечто из области оксюморонов вроде тех, что любит приводить Умберто Эко: «урбанистика кочевых племен», «народная олигархия» или «новаторские традиции». Нам данный перл достался как раз по «новаторской традиции», идущей со времен соцреализма с его острейшим конфликтом между хорошим и отличным. Тем не менее тезис о конструктивной критике и сегодня находит горячих апологетов. Первый и главный их них — пресс-секретарь премьер-министра Дмитрий Песков. Он-то и попытался объяснить городу и миру, что это за зверь такой, конструктивная критика. Оказывается, вот что: она не только содержит аргументированную оценку ситуации, но и какие-то предложения по выправлению ситуации там, где это возможно. В стране, где разрыв между властью и обществом носит угрожающий характер, данный тезис звучит особенно трогательно. Так и видишь сочинения критиков, украшенные в финале перечнем советов: как нам (вам?) обустроить а) Россию, б) Садовое кольцо, в) Сколково. Внесла свою лепту в общественную дискуссию и Матвиенко. Она окончательно всех запутала. «Несправедливая критика меня не задевает, — сообщила Валентина Матвиенко. И тотчас опровергла сама себя: — Но, когда это очернение, критиканство, задевает». Как отделить первое от второго — третье лицо в государстве так и не объяснило. Хотя чему, собственно, удивляться? Критика властей напрочь отсутствует в публичном пространстве (имею в виду опять же масштабы ТВ). То есть это предмет лишний, ненужный, отвлекающий от мейнстрима. На этом можно было бы поставить точку, если бы не Павел Санаев. Писатель и режиссер тоже присутствовал на встрече с Путиным, а потому не мог молчать. Пребывая, видимо, длительное время где-то за плинтусом (его отличная автобиографическая повесть так и называется — «Похороните меня за плинтусом), он, вынырнув наружу, ополчился на «новый тренд в последние годы — ругать власть». Сам-то Павел хорошо понимает тщетность подобного занятия. Страна погрязла в чужих деньгах, грядет кризис, Запад не дремлет. Он, Запад, будет не только тихонько выжимать нас из своего пространства, но и, цитата, «раскручивать здесь свои тараканы». Эта изысканная писательская фраза не отличается внятностью, но звучит очень угрожающе. Я так подробно говорю о Санаеве, потому что он единственный образец конструктивной критики. Павел знает, что у нас все плохо, но ему ведомы рецепты исцеления: нужно опустить «железный занавес» и жить по принципу «что потопали, то и полопали». Через год перемены, которых все ждут, случатся сами собой, обещает Санаев. Нельзя сказать, чтобы рецепт отличался первой или даже второй свежестью, но в его конструктивности сомневаться не приходится. Почему так происходит? Вся цивилизация развивается по спирали, а мы, ее неотъемлемая значительная часть, — по кругу? Уже не в первый раз в российской истории даже хилые разговоры о критике верховной власти мгновенно ассоциируются с необходимостью «железного занавеса». И ладно бы речь шла о Зюганове с Жириновским — им все можно. Но откуда подобные рецепты счастья у достаточно молодого, талантливого человека? Он ведь сам в детстве, как свидетельствует его повесть, невыносимо страдал от того мини-железного занавеса, которым домашние оградили его от мира? Вопросы всё больше риторические, а ответ — хоть при Сталине, хоть при Путине — один: других писателей у меня для вас нет.
Слава Тарощина, телекритик
|
 |
поиск
|
