Новости масс-медиа
Первая полоса
- 27.10.2006 00:07
В МОСКВЕ УБИТА АННА ПОЛИТКОВСКАЯ
 В Москве убита обозреватель «Новой газеты» Анна Политковская. Известную журналистку застрелили в подъезде собственного дома на Лесной улице. Коллеги погибшей не сомневаются в том, что убийство связано с ее журналистской деятельностью.
19.10.2006
18.10.2006
16.10.2006
13.10.2006
19.10.2006, «Известия»
Стреляли в Политковскую, целили в Путина, попали в нас
Прошу прощения, придется проявить сексизм. Многолетние наблюдения за женской языковой логикой привели меня к интересному наблюдению. На вопрос, "зачем" женщины чаще всего, отвечают "потому что". На вопрос "почему" - "для того, чтобы". Неразличение причинности и целеполагания в данном случае принципиально и связано с особой языковой картиной мира; нет ни целей, ни причин, есть только мотивация поступка, который все равно будет совершен. Неважно, по какой причине. Необязательно знать, с какой целью. Зато, если вы спросите водителя-мужчину, как долго осталось ехать, он скажет: столько-то километров. А женщина за рулем сообщит: столько-то минут. Мужчина измеряет время пространством, женщина - пространство временем. И в данном случае она безупречно права; чтобы рассчитать свои действия после приезда, мы должны прикинуть оставшееся время пути; километры к нам и нашим действиям неприложимы.
Все это имеет самое непосредственное отношение к вопросу, который сейчас бурно обсуждается в обществе: кто убил Политковскую? С точки зрения следствия вопрос поставлен правильно; ответить на него - значит, понять, почему она убита; до ответа семь верст лесом ("сколько осталось до цели"), но как только эти семь верст окончатся, следователь закроет дело и возьмет с полочки пирожок. С точки зрения общества вопрос почти бессмысленный. Ну, предъявят вам сумасшедшего скинхеда, который имел к покойной такую личную неприязнь, такую личную неприязнь... Или обнаружат порученца беглого олигарха, очередного Михаила Каданева (это человек, который сел за убийство Юшенкова); кто-нибудь из нас помнит, как господин Каданев выглядит? Я лично вообще ни разу в жизни его не видел и надеюсь не увидеть никогда. А может, будет пойман отмороженный антикадыровец, который таким сложным путем хотел повредить чеченскому премьеру, только что отметившему свое тридцатилетие и получившему аттестат президентской зрелости. И что это объяснит? Нам-то куда важнее разобраться в том, зачем убили известную, но давно уже не слишком влиятельную журналистку, и сколько времени осталось всем нам до серьезного и почти уже неизбежного поворота современной российской истории.
Когда вопрос поставлен таким образом, кое-какие наносные версии убийства отсеиваются сами собой.
Во-первых, очевидно, что жесткая публицистика Политковской была не причиной, а поводом для заказного преступления. Нравятся кому-то слова Путина, произнесенные в Дрездене, или нет, но по существу он прав: смерть Политковской нанесла куда больший ущерб действующей власти, чем наносили ее публикации последних лет. Они давно уже не вызывали той бурной общественной реакции, которая сопровождала их появление в девяностые и начале нулевых. Даже раздражения. Может быть, это плохо говорит об обществе, но это так, ничего тут не изменишь. Даже Михаил Леонтьев, и тот потерял интерес к облаиванию Политковской, а Леонтьев персонаж симптоматичный. Нервничали только кадыровцы; но эти законопослушные ребята вполне могли обойтись без дополнительных трат на поездку в Москву и на командировочные; проблему Политковской они могли давно решить присущими им методами на своей территории, не залезая на чужую.
Во-вторых, приходится отмести и другую версию. Насчет заговора беглых олигархов. Не потому, что Березовский законопослушнее Кадырова, а потому, что он умеет считать ходы. Давайте договаривать до конца. Дело Политковской внешне напоминает дело Гонгадзе. Но только внешне. Да, статьи Гонгадзе тоже были не причиной преступления, а только поводом столкнуть Кучму. Однако ж сюжет убийства Политковской никогда не приведет к такой развязке. Почему? Потому что Россия - не Украина, Путин - не Кучма и никаких внутренних оснований для управляемой оранжевой, тюльпановой, желтой, фиолетовой и серо-буро-малиновой революции в сегодняшней Москве нет. Что же до народных волнений, то гибель одной-единственной журналистки, даже столь принципиальной и смелой, никакого впечатления на массы не произведет. Политковская - не Листьев, а 2006 год - не 1995-й. Зачем Березовскому вкладываться в рискованный проект (а в нашем гнилом мире убийство, увы, тоже стало проектом, со своим бизнес-планом, затратами на входе и дивидендами на выходе), не сулящий никакого выгодного ему результата?
Ничего не объяснит и третий вариант: отмороженный патриот, мстящий за поругание русского народа. Даже если такого патриота поймают и заморозят обратно. Патриоты сами по себе действуют редко и до крайности непрофессионально; тут же работа (работа...) проделана вполне грамотно. Палач свое дело знал.
Попробуем зайти в проблему с другой стороны. Кто в данном случае проиграл больше всех - и почему? Если не брать в расчет близких и друзей (а кто же их, бедных, берет в расчет; тут ведь, дорогие мои, политика), то главный проигравший - гарант конституции. Не только и не столько потому, что на Западе ему будет объясняться еще сложнее. Не только и не столько потому, что будущая энциклопедическая статья о его правлении, внешне фантастически успешном, будет подпорчена еще одной мрачной строкой. Но прежде всего потому, что кто-то незримый напомнил главе государства, что все решения контролировать невозможно даже при рейтинге 70 процентов; что его мечта об уходе в 2008 году на вершине успеха и славы находится под постоянной угрозой, поскольку тонкий покров стабильности, накинутый им на Россию, все равно что тонкая корка льда над незамерзающим болотом. И поскольку есть внутренние силы, способные послать черный подарок ко дню рождения человеку, облеченному почти царской властью: не будем забывать, что Политковскую убили в день рождения Путина.
Мы не знаем и вряд ли узнаем, кто, как и в какой форме принимал это жуткое решение; более того: оно могло заключаться - и скорее всего заключалось - не в прямом заказе на убийство Политковской, а в осознанной готовности закрыть глаза на чужой заказ, пропустить удар, не помешать врагу нанести удар по друзьям. Но это решение несомненно принималось. И если искать аналогии, то сравнивать убийство Политковской надо не с убийством Листьева и Холодова, а с убийством отца Александра Меня - при всей принципиальной несомасштабности этих фигур. В данном случае речь не о людях, а о схемах. Смерть Меня в 1990-м предшествовала Риге и Вильнюсу, а самое главное - предваряла Форос. Не буду развивать эту опасную мысль, но лично у меня никаких сомнений, что 7 октября 2006 года мы стали свидетелями стрельбы по скрытой цели сквозь явную мишень.
Александр Архангельский
19.10.2006, «Известия»
Процедура светской канонизации
Предложение Г.А. Явлинского переименовать часть Ленинского проспекта в проспект Политковской равнозначно требованию произвести акт светской канонизации, то есть внести имя убитой в список общечтимых национальных героев. При такой постановке вопроса разговор о версиях убийства отпадает сам собой. Версии - суть попытка охлажденного анализа, предполагающего реалистический и рационалистический взгляд как на всех возможных подозреваемых, так и на жертву. В случае канонизации такой взгляд невозможен.
Тем более что и сторонники канонизации не излагают версии в общепринятом смысле этого слова - "чей почерк?", "какие мотивы?", "почему сейчас?", "кому выгодно?". То, что мы слышим, есть логика не следственная, но метафизическая. Один автор пишет: "Ее убийцей был прежде всего недостаток свободы в России", по мнению другого, "проблемы страны... становились все более сложными и неразрешимыми, именно узел этих проблем и убил Политковскую". При этом "гадать, кто заказал убийство... большого смысла нет. Это система, которая способствовала... это истинное лицо путинской России". Очевидно, говорящие так хотят сказать, что дурное политическое устройство автоматически порождает убийства достойных людей и эта закономерность столь очевидна, что нет никакой надобности говорить о конкретных деталях и мотивах.
Между тем для кого очевидна, для кого нет, ибо интерес к конкретным причинно-следственным связям — в природе человеческой. С тем, что сегодня общественная атмосфера не слишком освежающая, кто же станет спорить. Но тезис о том, что конкретные девять грамм напрямую конденсируются из удушающей атмосферы и тут даже объяснять нечего, — он понятен не всякому.
Хотя тезис вполне традиционный и очень сильно укорененный еще в интеллигентско-разночинской культуре царской России. См. у Бунина в "Деревне": "Боже милостивый! Пушкина убили, Лермонтова убили, Писарева утопили, Рылеева удавили... Достоевского к расстрелу таскали, Гоголя с ума свели...". Атмосфера в России удушающая, значит, все верстается вместе. Что Достоевский на плацу и Рылеев на эшафоте, что утонувший во время купания Писарев, что предсмертное безумие Гоголя (гениальность ведь никогда не граничит с безумием), что вызванные сложными личными отношениями дуэли Пушкина и Лермонтова, — все едино. Проклятая власть, проклятая страна.
Эта разночинская вера благополучно пережила 1917 г. и была успешно использована уже советской властью. В 1937 г., когда отмечалась столетие со дня гибели Пушкина, тема смерти поэта от удушающей атмосферы, а равно и от людоедской власти была введена в оборот со всею силой. "Наемника безжалостную руку наводит на поэта Николай", — писал Багрицкий, выражая господствовавшее тогда мнение о том, что устроить смерть Пушкина было главной заботой Николая Павловича.
Лермонтовская дуэль получала в советском официозе точно такое же освещение. Светская, она же советская канонизация. Но если спустя и век, и более, при наличии огромного фактического материала, касающегося личных отношений Пушкина с Геккерном и Лермонтова с Мартыновым, люди готовы были верить в версию "Наводит на поэта Николай", то чего же ждать сегодня по свежим следам, когда никакого фактического материала еще нет, а сформулированная Багрицким версия укоренена в интеллигентской культуре и живее всех живых.
То, что власть существует в России для того, чтобы физически уничтожать всякий яркий талант, — это такой символ веры, который никакими фактами и никакой логикой не опровергнешь. Другое дело, что он не является государственной религией и потому исповедание его не может быть обязательным.
Максим Соколов
19.10.2006, «Известия»
Кто хочет держать нас за «собак Павлова»?
Выгодна ли Кремлю смерть Анны Политковской - вопрос абсурдный. Поэтому призывы некоторых соотечественников, увлекающихся политикой, осудить и заклеймить "преступный режим" за "расправу" с его критиком, выглядят не только наивными. Они вызывают сочувствие к призывающим, поскольку те не понимают, что кто-то держит их за "собак Павлова".
Омерзительное убийство честного, принципиального и смелого журналиста как раз на это и было рассчитано. Оно должно было вызвать шок в обществе. Оторопь. Чувство безысходности и отчаяния. Оно должно было ужаснуть: если такое у нас возможно, то что же дальше? Все, приехали!
Расчет циничный и безошибочный. Психологическая травма стране нанесена. Очередная тень на репутацию "режима" брошена. Повод для того, чтобы жестко предъявить новые претензии Кремлю, создан. И завтра лидеры ЕС в Финляндии собираются не только спросить с Путина за конфликт с Грузией и нежелание России ратифицировать Энергетическую хартию, но и потребуют, как заявил глава Европейской комиссии Жозе Мануэл Баррозу, "обеспечить правосудие в отношении тех, кто убил журналистку Политковскую".
Заподозрить Кремль в нежелании "обеспечить правосудие" в деле, наносящем заметный ущерб его репутации как в глазах россиян, так и на Западе, трудно — все-таки мазохисты власть в стране пока не захватили. Поэтому уместней было бы не призывать найти убийц и заказчиков, а предложить помощь в их поиске. Тем более что "заинтересованные лица" — по крайней мере, на уровне абсолютно обоснованной рабочей версии — могут проживать за пределами России.
Попытку жертвоприношения кандидата в президенты Ивана Рыбкина, если кто помнит, твердо связывали с известным лондонским сидельцем и патроном этого невнятного политика. Убийство одного из кандидатов накануне президентских выборов могло стать "русским Далласом", пусть и худосочным, но способным сломать едва налаживавшийся политический процесс. Хорошо, что Рыбкин, почуяв опасность, где-то потерялся на несколько дней и потом все свалил на внезапную амнезию. Были еще и политические заигрывания все того же сидельца с Ириной Хакамадой, но, видимо, к ее счастью, что-то сорвалось.
Говорят, что сиделец тот, олигарх-математик, слишком хорошо считает ходы, чтобы столь очевидно подставиться с убийством Политковской. Но именно он несколько лет пытался убедить мир, что дома в Москве взрывали российские спецслужбы. И связи его с лидерами чеченских бандформирований хорошо известны. Провокация — его метод действий, поэтому он уверен, что только так действуют и его противники.
Чуть больше двух лет назад в Москве убили другого журналиста — Пола Хлебникова. Он Кремль остро не критиковал. Более того, защищал интересы России в споре с идеологом чеченского сепаратизма. Убийство Пола — американского гражданина — пропагандистской машиной Америки было "отжато" по полной программе: оно представлялось как доказательство того, что в России нет не только демократии, но и элементарного порядка. Для американцев убийство журналиста, да еще соотечественника, в чужой стране — самый сильный аргумент против властей этой страны. Убийство Анны Политковской — тоже, как выяснилось, гражданки США — вызвало в Америке похожую реакцию. Это на российских политиков она в последние годы влияла слабо, а за океаном была одним из главных ньюсмейкеров по России. Даже выступала свидетелем на слушаниях в сенате по Чечне. Ее лично знали многие конгрессмены. И сомневаться в том, что смерть журналистки станет фактором, который негативно повлияет на общественное мнение в Америке по поводу происходящего в России, а значит, превратится в запрос для политиков на ужесточение отношений с Москвой, не приходится.
Похоже, за "собак Павлова" кто-то держит не только наших доверчивых соотечественников.
Евгений Умеренков
18.10.2006, Lenizdat.ru
Это высказывание войдет в золотой фонд
Lenizdat.ru попросил политиков Северо-Запада прокомментировать высказывание Владимира Путина по поводу убийства Анны Политковской.
Олег Корякин, депутат Законодательного собрания Петербурга, координатор фракции "Родина":
— Президент имеет право делать любые заявления, хотя я лично расцениваю его как не очень этичное. Разговор идет о смерти человека, а то, что Анна Политковская известный журналист — дело второе. Сам по себе факт убийства крайне неприятен, а говорить о том, наносила она вред государству или нет, — это уже вопрос, который в данном случае не подлежит публичному обсуждению.
Вадим Лопатников, депутат петербургского парламента, глава фракции "Единая Россия":
— Президент сделал свое заявление, касающееся убийства Анны Политковской в контексте того, что некоторые средства массовой информации пытаются обвинить власть в причастности к этому преступлению. Президент сказал, что статьи журналистки не имели большого влияния на политическую жизнь, а власть, как в России в целом, так и в Чечне, совсем не заинтересована в устранении таких журналистов, тем более что никаких проблем они для власти не представляют. А вообще президент выразил свое сожаление по поводу того, что убит журналист, убита женщина и мать. Просто когда случаются чрезвычайные происшествия, наши "доброжелатели" пытаются притянуть за уши все что угодно, лишь бы обвинить власть.
Олег Нилов, депутат петербургского парламента, координатор фракции РПЖ:
— Убийство Политковской нанесло вред нашей стране тем, что показало в очередной раз несовершенство нашей правоохранительной системы. Мы теряем не только имидж страны, а десятки тысяч людей ежегодно, и причина здесь одна — убогость наших правоохранительных органов, требующих срочной реформации.
Лев Шлосберг, председатель псковского регионального отделения Российской демократической партии "Яблоко":
— Считаю, что в Дрездене, будучи вынужденным не по своей воле комментировать убийство Анны Политковской и состояние со свободой слова в России, Владимир Путин сделал, пользуясь его же термином, одно из самых омерзительных своих высказываний. Суть проста, как выстрел: публикации независимой журналистки Анны Политковской, критикующие государственную власть, наносили ущерб России. То есть — свобода слова наносит ущерб России. Уверен, что фраза Путина в Дрездене войдет в его "золотой фонд": "мочить в сортире", "так сделать обрезание, чтобы больше ничего не выросло", "она утонула" и тому подобное. Эти слова — тяжкий грех, и будут с ним навсегда.
Путин подтвердил, что для правящей в России власти, включая президента как главу государства, не значимо общественное мнение и позиция гражданских лидеров. И это — сущая правда. Но при этом президент полностью отождествил государство и себя, государство и свой клан, поставил знак равенства между государством как институтом и персонами, ныне временно замещающими высшие государственные должности. Это больше чем преступление, это — ошибка.
Резонанс от его высказывания в мире огромный, госканалы ТВ в России постарались купировать ответы Путина, что подтверждает их ужасное содержание. Думаю, тень Анны Политковской будет преследовать Путина до смерти.
Антон Морозов, координатор Новгородского регионального отделения ЛДПР, депутат Новгородской областной Думы:
— Убийство Анны Политковской — это действительно, как и заявил Владимир Путин, вызов федеральной власти, попытка дестабилизировать внутриполитическую ситуацию в России. Очень важно быстро найти исполнителей и заказчиков убийства. Абсурдно полагать, что спецслужбы могут быть причастны к убийству. Там работают не дураки, они бы никогда не допустили подобной промашки — совпадения даты жестокого убийства и дня рождения первого лица. Чеченскому руководству тоже нет смысла своими руками навлекать на себя гнев мирового сообщества и дискредитировать себя в глазах федеральной власти. Жертва была специально подобрана так, чтобы бросить тень на руководство России и Чечни. Очевидно, что это дело рук врагов нынешних правителей России, возможно — структур, близких к Борису Березовскому, Михаилу Ходорковскому или кому-либо из других обиженных властью, опальных олигархов, стремящихся вернуться к разделу сладкого российского пирога.
Константин Журавлев, исполнительный директор Архангельского регионального отделения СПС:
— Безусловно, это значимое событие. Другое дело, что оно значимо именно в современных условиях, когда уже привыкли... У меня складывается впечатление, что идет какое-то медленное накопление. Убийство Старовойтовой было практически не замечено в обществе. Это сказывалось только в среде либералов и правозащитников, на их настроении и их действиях. А последние убийства банкиров и убийство Анны Политковской, кажется, наполнили наконец чашу терпения народа. Мы на себе чувствуем, что появились какая-то озлобленность, недовольство, которые еще полгода назад себя никак не проявляли. Сейчас все старые обиды вспоминаются, недовольство всплывает. Архангельская область одна из лидеров по числу самоубийств. Это показатель психологического настроя. Малейшее неосторожное движение может качнуть чашу весов.
Мне трудно комментировать высказывание Путина. Могу отметить, что он сказал, что деятельность Анны Политковской фактически не замечалась и не сказывалась на действиях властей. Это прискорбный момент.
Наталья Граблевская, Дмитрий Картавенко
18.10.2006, ИноСМИ
Почему они убили эту журналистку? ("Uutislehti100", Финляндия)
- Мама, почему они убили эту журналистку? - спрашивает меня десятилетний ребенок, во время вечернего выпуска телевизионных новостей.
- Наверно, из-за того, что она по роду своей работы написала что-то, что кому-то не понравилось, хотя и существует договоренность о свободе слова, - пытаюсь я сформулировать ответ.
- Значит, она погибла, несмотря на то, что можно свободно высказывать то, о чем думаешь? - продолжает допытываться ребенок.
Да, несмотря на это. Несмотря на это, убили. Анна Политковская не должна была рассказывать о том, что ее волновало. Ей, российской журналистке, угрожали и ранее, но предосторожности не хватило, чтобы уберечься. Анну Политковскую застрелили недалеко от нас, рядом. Она погибла по ту сторону границы, в соседней стране.
Складывается впечатление, что в России совершенно не уважаются принцип свободы слова и права человека. За последние шесть лет в стране погибло более десяти журналистов, писавших на острые темы.
Президент России Владимир Путин подчеркивает значение демократии и свободы слова. Но на самом деле складывается такое впечатление, что Путину безразлична эта 'свобода слова'. Даже если Путин и озабочен всерьез указанными проблемами, пройдет много лет, пока свобода слова и права граждан будут реально обеспечены.
Путин не касался трагедии и не комментировал убийство Политковской пару дней. Но, наконец, отмечающий день рождения президент открыл свои уста и сказал, что это омерзительное преступление будет обязательно раскрыто.
Так ли это, господин Путин? К сожалению, верить Вам трудно.
Долг финских политиков - вмешаться в ход событий в России. И оценки требует не только то, что люди в России погибают от рук наемных убийц.
Поддержать политиков должны и журналисты. Нам надо поднять шум. Мы не должны позволить нелюдям, подобным убийцам Анны Политковской, запугать нас.
Марке Харкас (Marke Harkas)
16.10.2006, «Дело»
На девятый день
Что он, собственно, сказал? Практически — все как есть: убийство этой женщины повредило Государству (это, положим, оперативный псевдоним) больше, чем ее измышления. (Подразумевается — подтвердило их, ну прямо как назло.)
То есть объявил жертве строгий выговор, а убийцам — строгий с предупреждением: дескать, услужливый дурак опаснее врага. Себе же поставил, на всякий случай, алиби: как потерпевшему.
Но разговор шел за границей, в окружении сентиментальных западных людей, да еще в самый день похорон. Тут взвешенной оценкой не обойдешься. Акцию обязательно надо было осудить еще за что-нибудь. Помимо и сверх того, что пользы от акции чуть, а неприятностей вагон. Он сосредоточился и осудил — за жестокость.
Хотя, между нами говоря, мгновенная, внезапная смерть от пули — далеко не худшее из того, что может в России случиться с человеком, распространяющим клеветнические измышления. А также с любым другим человеком, если своим поведением или просто своим видом он возбуждает в окружающих патриотизм.
Например, с девятилетней таджикской девочкой в петербургском саду.
Так что упрек в жестокости — это натяжка. Придирка. Ума не приложу, какую он имел в виду гуманную альтернативу.
Как бы то ни было — пришлось что-то такое произнести. Такую фразу, чтобы западные отстали. Но чтобы и свои не почувствовали себя оскорбленными в лучшем из чувств. Осторожно так: какими бы мотивами ни руководствовались, преступление омерзительно. По своей жестокости. Ну и пару слов про меры, само собой. Что будут приняты. Или предприняты. Короче, вас не касается. А также не делайте из мухи слона.
Как видим, он не хуже нас с вами понимает, за что убита Анна Политковская.
Как и мы, догадывается — кем, но тоже вряд ли когда-нибудь узнает точно. И ему тоже неприятно и некогда думать об этом.
Не сейчас. Когда-нибудь на пенсии, на благополучной старости лет. Отрастив бороду и вставив линзы. В европейском городке, посредине которого будет стоять Политковской памятник.
А я пишу здесь и сейчас. За окном играет, как положено, младая жизнь: в милицейском культурном центре отмечают праздник кадровика. То ли ведомственный, то ли всенародный.
Также не совсем ясно — в чью честь. В прежнее время кадровик — это было что-то такое серое за железной дверью первого отдела в каждом крупном учреждении, недреманное тусклое око ГБ. Ничего особенно праздничного.
Но и подобные существа умеют веселиться (см. повесть А.С. Пушкина "Гробовщик"): после концерта — дискотека, и квартал слегка подрагивает на подгнивших своих сваях.
Пляшут сержантки в кожаных мини-юбках. Пляшет, я думаю, петербургский ОМОН — вот которому (говорят — и рязанскому) только что Страсбургский суд выписал штраф. Точней — оценил ихний профессионализм. 230, что ли, тысяч инвалютой за убийство пятерых безоружных — в их числе беременной женщины — в поселке, что ли, Алды, лет тоже пять назад.
Анна Политковская как раз и разбиралась (в "Новой газете") — чей ОМОН и что там было (был — кошмар), — и вот мертва. ОМОН же пляшет, потому что зачищали в масках, а значит — никто не опознан, рязанский ли, питерский, а значит — никто не виноват. А штраф заплатит (если заплатит) РФ — подумаешь, какая сумма: только-только на детскую онкобольницу. В общем, пустяки.
Вот я и говорю: за то, что подозревала, кто взорвал тогда, в 99-м, те дома в Москве; и помнила, кто и как начал первую чеченскую и вторую; и как велись эти войны; и знала, отчего умерли зрители мюзикла "Норд-Ост"; и понимала, кто приговорил погибших в городе Беслан.
Но мало ли кто и что помнит или подозревает, или даже понимает. Не убивать же всех таких. И всех таких пока не убивают. И даже на тех, кто излагает свои соображения вслух, — плюют.
Но она собирала документы. И устанавливала факты. И строила свои клеветнические измышления на них — на документированных фактах. Поэтому они выглядели совсем как правда, причем неопровержимая. И были реально опасны для некоторых — для многих — лиц. А также для целого сословия.
И лицам было обидно за сословие. То есть за державу. Которую Анна Политковская хотела лишить самого ценного — их.
Они, естественно, предпочли, чтобы держава лишилась — ее. Ведь это проще.
Конечно, можно было избежать этого убийства. И спасти престиж державы от публикаций Политковской. Легко. Стоило только самим расследовать и самим опубликовать: кто взорвал тогда, в 99-м, те дома в Москве, отчего умерли зрители мюзикла, и про все остальное.
Уверяю вас, народ не восстал бы. Сказать ему начистоту: так и так. Где-то просчитались — твоим же низменным инстинктам потворствуя! Проявили излишнюю бесчеловечность — это было неизбежно: разве не все мы — внуки проклятого дедушки Сталина? Но стремились — к хорошему; кстати, давай обсудим: где оно — хорошее, — в какой стороне; лучше поздно, чем никогда, верно?
Да, видно, нельзя сказать начистоту. Должно быть, стремились все-таки не к хорошему. А только к тому, чтобы все боялись.
Политическая полиция всегда стремится к этой цели, но не в силах ее достичь без уголовных преступлений.
И потом, круговая порука — такая вещь: дашь слабину — замочат моментально.
Поэтому — любой ценой стоять на своем: скажем, зрители мюзикла скончались от хронических своих заболеваний. А кто сомневается, тот — враг. А если враг не продается — патриот не промахнется.
Так что работа Политковской была несовместима с жизнью. В частности — с нашей, господа просвещенные сограждане. С вашей, с моей. Мы ведь, согласитесь, так и жили — словно Политковской нет или она все выдумывает. То есть, в сущности, ждали, когда ее убьют.
Почти как он. Почти такие же трусливые соучастники.
Что ж, будем жить так, словно ее не было. Тем более — документы изъяты.
Пускай выступает на облаках. В Трибунале Убитых. Где председатель — Старовойтова, судьи — Сахаров, Юшенков, Щекочихин, Юдина. И Холодов. И Боровик. И туркменская девочка Хуршеда.
И та женщина из поселка Алды. И все другие.
Тоже, наверное, дожидались Политковской. Теперь приступят к рассмотрению дела по существу.
Самуил Лурье
16.10.2006, ИноПресса
Тоби Иди:
«Я говорил ей, чтобы она уезжала из России»
Литературный агент Анны Политковской Тоби Иди говорит о ее убийстве и о ее страстном стремлении узнать правду
В июле, когда я в последний раз видел Анну Политковскую, я сказал, что ей следует уехать из России. Я и правда думаю, сказал я ей, что президент Владимир Путин убьет ее. "Я уеду только тогда, когда Путин уйдет, - заявила она, как всегда, без обиняков. - А если меня убьют, моим детям придется возвращать аванс за книгу?"
Аннин черный юмор никогда не покидал ее, несмотря на постоянные угрозы ее жизни. Она работала в "Новой газете", известной своим критическим отношением к Кремлю, с 1999 года, и привыкла к опасности. Она писала преимущественно о нарушениях прав человека в отношении мирного населения Чечни, и ее узнаваемый облик - изящная седина и очки - был широко известен в России.
Прежде чем ее убили в прошлые выходные в Москве в возрасте 48 лет, ее уже бросали в подземелье, угрожали изнасиловать, стреляли в нее в Москве и пытались отравить.
Будучи литературным агентом, работающим преимущественно с европейскими авторами, я впервые встретился с Политковской в моем кабинете в 2003 году. Ее сестра Елена замужем за российским бизнесменом и живет в Лондоне; до этого она уже приходила ко мне в качестве человека, ответственного за Анну, чтобы посмотреть, что я из себя представляю. Она также была переводчиком сестры, которую усиленно опекала.
Немецкий агент российского издательства, где журналистские материалы Политковской были впервые опубликованы в виде книги, продал права на издание во многие страны, а затем исчез вместе с ее авансом. В тот день я сказал ей: "Я выяснил, кто взял деньги и кто вам устроил все это. Хотите, я поеду в Москву, встречусь с вашим издателем, вытолкну его в окно и буду держать за ноги, пока он не расплатится?"
Ни в коем случае, ответила она. "Если бы он не опубликовал мои статьи, никто бы их никогда не увидел. Он имел мужество сделать это, так что, пожалуйста, оставьте его в покое".
Анна прекрасно знала, что значит глас вопиющего в пустыне. Мы подписали контракт с Harvill Press, частью издательского дома Random House, и в 2004 году опубликовали "Путинскую Россию", в которой тщательно анализируются действия Путина по подрыву институтов гражданского общества. На этот раз она была под защитой международного издательского дома с собственной командой юристов, что крайне важно.
С этого момента Анна или ее сестра приезжали ко мне каждые четыре-пять месяцев. Один визит состоялся через несколько месяцев после того, как она безуспешно пыталась попасть в Беслан, чтобы вести репортаж от здания школы, где 344 человека погибли в результате захвата чеченскими боевиками 1 сентября 2004 года. Ее описание произошедшего было по-настоящему пугающим. Она пыталась сесть на первый же самолет, вылетающий к месту событий, но рейс долго откладывался. Когда она наконец села в самолет, ей показались подозрительными люди, севшие сзади нее. От страха у нее началась клаустрофобия, и она отказалась от еды, но очень хотела пить и выпила чаю. После этого она потеряла сознание и очнулась уже в больнице.
Для Анны это стало поворотным пунктом. Говорят, что до этого ей угрожали российские солдаты, ее заживо хоронили в Чечне, в нее стреляли и сажали в камеру, но яд - другое дело. Теперь она по-настоящему испугалась и сказала мне, что понимает: вопрос не в том, убьют ли ее, а в том, когда. Если ее так откровенно преследовали в таком замкнутом пространстве, как самолет, то какие у нее были шансы? Оружие есть оружие, и, если ты находишься в зоне военных действий и в тебя стреляют, ты сделаешь все возможное, чтобы больше не оказаться в такой ситуации, но яд можно подсыпать везде и это может случиться в любой момент.
Мы заключили контракт на шестизначную сумму с Random House на две книги, и теперь нужно было, чтобы Анну услышало мировое сообщество. Первая книга, "Русские дневники", будет опубликована весной. В апреле мы обсуждали вторую книгу. У меня возникла новая мысль. В России нет ничего персонального, под заголовком не пишется имя автора - статьи просто проходят редактуру и являются собственностью газеты. Но на Западе для того, чтобы достучаться до простых людей и заставить их по-настоящему понять Россию, нужно быть не только титулованным журналистом, но матерью двоих детей, женщиной с личной и общественной жизнью. Как она живет, зная, что ее жизни угрожают? Кто пытается убить ее? "Ваш опыт настолько уникален, что вы не можете быть всего-навсего рассказчиком в ваших текстах, - сказал я, - вы сами должны стать сюжетом". Она ушла, сказав, что подумает. В конце концов, это был серьезный шаг для женщины, которая и так уже считала себе "меченой". Она должна была выйти на мировую арену как личность.
Брак Анны распался под грузом ее частых поездок в Чечню, но она была яркой, эмоциональной и сильной женщиной, любящей жизнь. Одной из основных тем наших бесед была ее дочь Вера.
Ей не нравился человек, с которым Вера жила и за которого собиралась выйти замуж. Потом этот союз распался, но ее дочь по-прежнему хотела от него ребенка, и Анна спрашивала, что мы об этом думаем.
Анну заинтересовала идея привнести больше личной жизни в свою работу. Она согласилась обдумать это предложение - рассказать историю не только про Чечню и российскую политику, но и про свое собственное огромное мужество. 24 июля она снова появилась в моем кабинете. Дела в России шли все хуже. Тем не менее она была решительно настроена написать набросок и реферат своей будущей книги в том же месяце, а всю книгу сдать к концу года.
Тогда я видел ее в последний раз. Она так и не написала первую часть книги. У нее умер отец, и она предпочла остаться со своей семьей в России.
Для тех, кого Анна любила, жизнь продолжается. Ее мать, старая и больная, уже много недель находится в больнице. Ее сестра выглядит спокойной. Они русские. Они пожимают плечами. Немыслимо осознать, какое наследство оставили годы коммунистического режима. Есть соблазн приписать Анне Политковской западные качества, сказать, что она была озлобленной или что она была бесстрашной. Но ею руководила искренняя жажда человеческой справедливости. В отличие от нашей жизни, их жизнь никогда не была комфортной.
Анна говорила: "Я живу в настоящем и замечаю то, что вижу и слышу". Каким счастьем это было для тех, кто стремится к правде.
<img src="/f/images/top.gif" alt="наверх" border="0" align="right" width="15" height="15">
16.10.2006, ИноСМИ
Россия, в которой насилие стало нормой («Le Monde», Франция
)
Интервью с Мари Мандрас
- Убийство журналистки Анны Политковской заставило нас более трезво подходить к оценке ситуации в России. Как сейчас обстоят дела в этой стране?
- Гибель Анны потрясла всех. Как раз об этой жестокости, о беспредельном насилии она и писала в своих статьях. Одна из ее самых больших заслуг в том, что она показала, как на самом деле раскручивается эта спираль насилия. В России все связано между собой. И дело не только в Чечне, это не изолированный случай. В своих многочисленных расследованиях, которые она вела по всей стране, Анна смогла показать, что война и насилие прочно вошли в российское общественное сознание.
- Значит, раньше российские нравы были более мягкими?
- С падением коммунистического режима насилие никуда не исчезло: мы наблюдаем те же методы в армии, в работе милиции и спецслужб. Но в 1990-х гг. была надежда, что в России наконец-то будет построена система, где первоочередное значение имеет соблюдение определенных правил, а все важные решения принимаются путем переговоров. Однако после прихода к власти Владимира Путина Россия вернулась к своим дурным привычкам. Анна Политковская очень хорошо это понимала, потому что прекрасно знала российское общество. Ее глубоко задевало, что население никак не реагировало на то, что происходит в Чечне, на убийства журналистов и неугодных режиму людей, на попытки обуздать прессу. Но она у нее никогда не появлялось желание бросить свою работу при виде этой неспособности к возмущению. Настоящим гражданином можно стать, только развивая критический, независимый образ мысли. Вот чего не хватает в России, вот почему нет такого общественного резонанса после гибели Анны, который не позволил бы замалчивать имена ее убийц. Конечно, причина такой апатии кроется еще и в самих россиянах, но в то же время они становятся жертвами по-настоящему авторитарной информационной политики.
- Как осуществляется эта информационная политика?
- Российские власти ведут тонкую игру, тщательно выбирая нужные им СМИ. К примеру, они полностью контролируют два самых крупных телевизионных канала, ОРТ и РТР, которые транслируются на всей территории России. В большинстве российских семей телевизор непрерывно работает на протяжении всего дня, и включен он как раз на одном из двух государственных каналов. Как минимум половина каждого выпуска новостей посвящена речам и поездкам Владимира Путина. Для 70-80% россиян, которые не имеют доступа к интернету и живут вдали от больших городов и московской прессы, единственным источником информации остается телевизор.
На протяжении некоторого времени создавалось впечатление, что путинская власть может сосуществовать с некоторыми относительно независимыми органами прессы, такими как частный канал НТВ или газета 'Известия' (бывший печатный орган советского правительства, которому, в отличие от 'Правды' удалось успешно провести внутренние реформы). А потом, после 2003-2004 гг. гайки начали закручивать. Как раз в это время власти подчинили себе НТВ и посадили Михаила Ходорковского, олигарха, бросившего вызов Кремлю. Поворотным этапом стала трагедия в Беслане: 1 сентября 2004 г. были захвачены заложники, а 3-го сентября правоохранительные органы пошли на кровавый штурм. По горячим следам в 'Известиях' опубликовали два разворота с фотографиями с места событий, и их главный редактор был тут же уволен. Сегодня среди независимых газет остались лишь 'Коммерсант' и 'Новая газета'. Есть еще несколько радиостанций - 'Эхо Москвы' и 'Радио Свобода', филиал Radio Free Europe
- Почему же авторитарные власти не подчинили себе все СМИ?
- Я тоже часто задаюсь этим вопросом. Нет, их сдерживают вовсе не правила приличия. Я думаю, что на то есть несколько причин. Во-первых, трудно так сразу поставить под контроль открытое общество, которое уже сформировалось в свое время в России. Существуют сотни различных интернет-сайтов, в том числе чеченских, и там можно прочитать все, что угодно. Цензура не занимается ими, потому что власти знают, что подавляющее большинство населения не имеет к ним доступа. И потом Владимиру Путину и правящей элите выгодна такая открытость, именно она позволила им укрепить свою власть и обогатиться. Им нужна информация, и они ее получают от той просвещенной части российского населения, которая путешествует, читает, заходит в интернет. Существующая в интернете свобода позволяет властям возражать Западу, который критикует их за авторитаризм: посмотрите, у нас все честно, в интернете можно спокойно критиковать режим. Это очень эффективный аргумент.
- Можно ли сейчас свободно заниматься журналистикой в России?
- На этот вопрос нельзя дать однозначный ответ. Наряду с жестокостью, которая не гнушается ни запугиванием, ни убийствами (убийство Анны Политковской было одним из самых заметных, но отнюдь не единственным), власти в отношениях с журналистами придерживаются политики кнута и пряника. Они постоянно напоминают им о той грани, за которую лучше не переступать. Редакции регулярно взаимодействуют с теми, кто контролирует их деятельность. Это весьма узкий круг. Журналисты и представители властей зачастую являются выходцами из одной и той же номенклатурной среды, в детстве они ходили в одни и те же школы. Анна Политковская тоже была из этого поколения, она была хорошо знакома с власть предержащими, особенностями их мышления и финансовыми интересами. И знала об этом слишком много, вот почему ее вскоре стали считать оппозиционером N1. Она рассказывала мне, что после Беслана главного редактора ее газеты вызвали в Кремль. Его собеседник поздравил газету с успешным проведением интересных расследований по коррупционным скандалам и заверил в том, что рекламодатели, которых в последнее время у газеты становилось все меньше, снова к ней вернутся. И добавил: при одном условии - вы распрощаетесь с Анной Политковской. Редактор отказался, потому что знал: если уступит сейчас, то все будет кончено. Газета нашла деньги на поддержание своих тиражей на прежнем уровне, а Политковской пришлось пообещать не писать больше ни слова о Путине. Однако никто не мог помешать ей высказать все свое возмущение в вышедших за границей книгах: 'Чечня, российский позор' (2003), 'Путинская Россия' (2005), и последняя книга 'Дневник разгневанной женщины' (все они были опубликованы Жаном-Франсуа Бутором (Jean-François Bouthors) в издательстве Buchet-Chastel).
- Будут ли у нее последователи? Ведь ее убийство может послужить предупреждением для слишком отважных журналистов.
- Журналисты 'Новой газеты' отреагировали правильно: на своем сайте они публично взяли на себя обязательство вести свое собственное расследование убийства Политковской. Этим занялись два опытных редактора, специалиста по вопросам обороны и безопасности, Павел Фельгенгауэр и Александр Гольц. Они хорошо знают, что в такого рода делах нельзя рассчитывать на правосудие. Да, будет официальное расследование, и виновные, без сомнения, будут найдены, но можно ли быть уверенным в том, что это будут настоящие убийцы? Через несколько часов после того, как было обнаружено тело Политковской, прокуратура сообщила, что у нее уже есть версии происшедшего. А все комментаторы сходятся во мнении, что след тянется в Чечню - либо к российскому ставленнику Кадырову, либо даже к его противникам, которые могли попытаться его дискредитировать! Даже представители либеральной оппозиции склоняются к этой версии, может быть, еще и потому, что она снимает с русских ответственность за это преступление.
- На чем сейчас держится путинская власть?
- Обстановка сейчас весьма мрачная. За три недели до гибели Политковской был убит зампред Центробанка Андрей Козлов, который вел жесткую борьбу с отмыванием денег. А потом произошло резкое обострение отношений с Грузией. Невозможно, чтобы на фоне общей атмосферы нестабильности и насилия власти чувствовали себя в безопасности и работали так же спокойно и эффективно, как они об этом рассказывают. В западных странах, когда насилие выплескивается за определенные рамки, беспокойство растет и в правительстве, и в обществе, вы могли наблюдать это на примере Франции, во время беспорядков в бедных кварталах. Парадокс России в том, что Владимир Путин, который заявлял, что хочет восстановить мощь государства, разрушил его институты: не существует больше ни нормального парламента, ни достойного Конституционного суда, администрация президента пытается подменить собой правительство, судьи подвергаются политическому давлению по всем важным делам. Такая ситуация возвращает нас к проблеме насилия и безнаказанности: люди с ружьем, пистолетом или дубинкой прекрасно понимают, что они ничем не рискуют.
Разрушение государственных институтов, непрозрачность процесса принятия решений, произвол властей и все более частое использование насильственных методов свидетельствует о растущей неразберихе в правительственных кругах.
- В чем же дело?
- Приближается март 2008 г., конец второго президентского срока Владимира Путина. И никто не знает, кто придет ему на смену. Многочисленные политики и бизнесмены уговаривают его остаться, чтобы защитить их интересы, но для этого ему придется изменить Конституцию. С одной стороны, он говорит, что не хочет этого делать, а с другой - что не бросит свою страну: Сейчас в России происходит концентрация добывающих предприятий, однако укрепляются и позиции крупных промышленных компаний. Мне кажется, что правила игры между этими группами все время меняются. А независимого от властей арбитража сейчас не существует ни в политике, ни в экономике. Нет ни свободных выборов, ни рыночных механизмов. Вот почему я не верю в то, что сильный, может быть, даже немного авторитарный режим нужен для обеспечения стабильности в стране. Это обман.
Мари Мандрас (Marie Mendras), научный сотрудник Центра международных исследований, ведет курс российской политики в Парижском Институте политических наук.
13.10.2006, DW-WORLD.DE
С Политковской умерла другая Россия
Тема убийства Анны Политковской стала на этой неделе основной и для культурных обозревателей немецких газет.
"Она не могла похвастаться особой харизмой, не блистала красноречием, нередко ее участие в ток-шоу на фоне выступлений других участников выглядело блеклым, - пишет консервативная газета Die Welt.- И все же на момент убийства Анна Политковская обладала и в России, и за рубежом бoльшим влиянием, чем на других этапах ее карьеры. Она служила живым доказательством того, какой уникальной властью обладает печатное слово".
Точечный огонь
Главной темой журналистской деятельности Политковской была сама Россия, в первую очередь – "грязная война", которая вот уже много лет ведется на юге страны, в Чечне. Об этой теме давным-давно забыли даже мировые СМИ, причем, забыли сознательно. Слишком уж опасной, сложной, темной была для нас эта субстанция.
Анна Политковская стала далеко не первым репортером, поплатившимся за свою профессиональную деятельность жизнью с момента прихода к власти Путина. Однако это покушение означает перелом в истории преследования журналистов в России, считает издание. Убийцы не стали симулировать несчастный случай или разбойное нападение. Это было демонстративное заказное убийство.
Наверняка это покушение дополнит собой печальную коллекцию нераскрытых дел последних лет. Но даже если расследование окажется успешным, главной своей цели заказчик убийства уже достиг. История России и Восточной Европы наглядно демонстрирует: чтобы запугать миллионы, вовсе не нужно ставить к стенке несколько тысяч неугодных. Как правило, достаточно подобрать символичную мишень.
"С момента ареста Михаила Ходорковского ни один российский олигарх не осмеливается делать независимые политические заявления. После смерти Политковской вряд ли найдется журналист, который захочет пойти по ее стопам в Чечне", - считает Die Welt.
Политковская возвращала жертвам достоинство
"Во времена ужесточающейся цензуры и самоцензуры в российских СМИ эта мужественная и одновременно хрупкая женщина упорно продолжала рассказывать о зверствах в Чечне и в вооруженных силах РФ, - пишет умеренно-консервативная Frankfurter Allgemeine Zeitung. – Она была последним критическим голосом, который достигал внимания общественности как в России, так и за рубежом. Все остальные голоса уже давно заглушены".
Анна Политковская собирала и публиковала имена и истории чеченцев и русских, которых похищали, пытали и убивали за то, что они не боялись жаловаться на издевательства. Их наказывали за то, что они обращались в Страсбургский суд по правам человека, а нередко и просто за то, что они случайно оказались в неудачное время в неудачном месте, став свидетелями преступлений российских военнослужащих.
Своими публикациями о преследуемых и беззащитных людях, которые были для власть предержащих лишь безликой массой, Анна Политковская наделяла их не только голосом, но и достоинством, которого они были лишены. Кто-то назвал ее человеческой совестью. В этой роли Политковская не знала дипломатического языка, резюмирует обозреватель Frankfurter Allgemeine Zeitung.
Запад тоже боится Кремля
Леволиберальная газета Die Tageszeitung отмечает, что в последнее время в России Политковской почти не было слышно и видно. Ее смелые репортажи о пытках, похищениях и убийствах на Северном Кавказе были доступны лишь немногочисленным читателям "Новой газеты". Государственные теле- и радиоканалы отказывались пускать ее в эфир, издательства не хотели печатать ее книги.
"Страх расплаты заставлял ответственных редакторов отворачиваться и надевать защитную маску равнодушия. Вместе с Политковской умерла другая, отважная, высоконравственная Россия", - пишет издание.
Расчет Кремля оправдался, продолжает Die Tageszeitung. Преступления на Северном Кавказе замалчиваются, в том числе и на Западе. Эта тема практически полностью исчезла из политической повестки дня.
Запад тоже боится – боится мести нового, уверенного в себе российского руководства, боится, что Москва закрутит газовый кран, как только услышит из Европы критику в свой адрес. Не в последнюю очередь ответственность за это молчание несут и местные предприниматели. Рассчитывая на многомиллионные прибыли на российском рынке, они закрывают глаза на происходящее.
13.10.2006 «Московские новости»
Она не нравилась многим
Основной в деле об убийстве Анны Политковской стала "чеченская" версия. Что понятно: много лет журналистка писала о том, что происходило и продолжает происходить на Северном Кавказе, главным образом в Чечне. А поскольку хорошего там в принципе мало, то ее статьи и репортажи могли не нравиться слишком многим.
Например, боевикам: от Политковской не раз и не два доставалось таким известным исполнителям терактов, как Басаев, Бараев, - причем с более чем прозрачными намеками на сотрудничество последних с российскими спецслужбами.
Или властям Чечни - начиная с Ахмат-хаджи Кадырова, которого Политковская тоже не жаловала, и заканчивая его сыном Рамзаном. Кстати, во многих СМИ на последнего намекают как на одного из возможных заказчиков убийства. Кадыров, мол, давно имел зуб на журналистку, а последней каплей мог якобы стать готовящийся Политковской материал о пытках и тайных тюрьмах в Чечне или ее высказывание на "Радио Свобода" о скамье подсудимых для чеченского премьера.
Однако эта версия представляется не самой достоверной. Уже хотя бы потому, что лежит буквально на поверхности. Политковская критиковала Кадырова, и он решил ее убить. Но зададимся вопросом: а зачем это Кадырову? Что могла узнать журналистка из того, чего не знали бы о Чечне и Кадырове в Москве? И не только в Москве, но и на Западе?
Дело даже не в том, что убийство Политковской - кем бы оно ни было совершено - автоматически наносит урон имиджу Кадырова как начинающего политика. К слову сказать, повод обижаться на Политковскую был не только у него, но чуть ли не у всех первых лиц северокавказских республик. Главное - это то, что фактический глава Чечни пользуется настолько мощным покровительством Кремля, целенаправленно создающего на Северном Кавказе новый центр силы, что свалить его не в состоянии никакая критика по определению.
Есть и другое предположение: Политковская была неудобна и даже опасна для нынешней власти. Доводов в пользу этой версии почти столько же, сколько и против нее. Главный аргумент "за": журналистка действительно говорила неприятные для власти вещи. Главный аргумент "против": говорила не только она, и к тому же если бы команда на ликвидацию была действительно дана, выполнить ее было бы куда проще во время одной из командировок журналистки на тот же Северный Кавказ.
И все же "чеченская" версия действительно представляется наиболее правдоподобной - но только в той ее части, которая касается лиц, которым публикации Анны Политковской нанесли или могли нанести реальный вред. Известно, что изложенные в ее материалах факты послужили основанием для возбуждения нескольких уголовных дел в отношении военнослужащих и милиционеров, служивших или находившихся в командировках в Чечне, Ингушетии или Дагестане.
Во всех этих случаях речь шла о преступлениях против мирного населения - таких, например, как похищения людей и внесудебные расправы. Известно также, что в адрес Политковской не раз поступали угрозы со стороны действующих или бывших силовиков - возможно, одна из них и была реализована. Не исключено, что следствие, пойдя по пути проверки потенциально возможных фигурантов "в погонах", сможет выйти на след убийц - как нам в очередной раз и было обещано.
Бахтияр Ахмедханов
13.10.2006 «Московские новости»
"Не думала о том, чтобы остановиться"
"МН" попросили коллег Анны Политковской поделиться своими воспоминаниями о ней
Галина МУРСАЛИЕВА, обозреватель "Новой газеты":
- Чтобы понять, что за человек была Анна Политковская, достаточно рассказать, как прожила она последние две недели своей жизни.
Две недели назад у Ани с очень тяжелым онкологическим заболеванием попала в больницу мама. Узнав о ее диагнозе, скоропостижно скончался Анин отец. Никто не упрекнул бы Аню, если бы она взяла паузу в работе, ни один человек в редакции не бросил бы на нее косого взгляда, понимая, что значило для нее это двойное горе. Но Аня даже не думала о том, чтобы остановиться, передохнуть. Последнее в своей жизни интервью для радиостанции "Свобода" она давала прямо у больничной палаты своей мамы. Выбегала с телефоном, отвечала на вопрос и вновь бежала в палату. В последний день своей жизни она должна была приехать в редакцию. В субботу 7 октября ей нужно было сдать статью о пытках, которым подвергаются в Чечне противники кадыровского режима. Она не могла это отложить, потому что чувствовала ответственность за доверившихся ей людей. Для них она была последней надеждой, последней инстанцией совести. Кроме Ани Политковской, им уже некуда было обращаться.
Аня была необыкновенно отзывчивым человеком, и люди ехали к ней за помощью за тысячи километров. Она всегда старалась помочь, как бы плохо и трудно ни было ей самой. Я это видела, потому что сидела с ней в одной комнате. Она оставалась на работе с высокой температурой, потому что не могла бросить человека, приехавшего из Сибири поговорить с Анной Политковской. Говорят, каждому человеку отмерена своя мера человеческих страданий. Аня страдала больше других. Она брала на себя чужую боль.
Елена УСОВА, редактор сайта журнала
"Национальные проекты" , коллега Политковской по "Общей газете":
- … Однажды Аня пришла к нам в отдел информационного обеспечения и попросила достать ей Декларацию по правам человека. В интернете в девяностых годах прошлого века на русскоязычных сайтах такого документа мы не нашли. Впрочем, вы бы тоже. А ей она нужна была позарез, и не завтра, а, как говорил Егор Яковлев, вчера. Дело было в пятницу, документ – не позже понедельника, потому как автор готовил статью в номер. Аня стояла в нашем отделе и говорила примерно следующее: «Все что угодно сделайте, но достаньте». Что там было с московскими библиотеками за давностью лет не помню, но что-то не складывалось. Тогда я позвонила в посольство Великобритании и обратилась с дурацкой (мне так казалось) просьбой: «Люди, нужна хартия по правам человека, спасайте!». Женский голос на том конце провода неуверенно ответил, что они попробуют заказать из Лондона… В понедельник утром нам позвонили из английского посольства и сказали, что с диппочтой по нашему заказу доставили текст Декларации на английском языке. Надо было видеть глаза Ани, когда я ей вручала сей документ…
Она была очень сложным человеком. С ней все и всегда спорили. Когда она заводилась по поводу своих статей, особенно если кто-то, включая главного редактора, не соглашался с ней, были истерики и нервные срывы. Но когда у человека душа болит не только за свое дело, но и за людей, которые тебе доверились, кто ж увидит и распознает, прочувствует этот водораздел – можно, нельзя, надо?! Только тот, кто просто читает, но не вникает в суть, не мотается по стране в поисках людей, документов, фактов, правды, лжи. Когда глаза застилает обыкновенная человеческая беда, и снова беда, и трижды беда, когда рабочий стол завален письмами, в которых просьбы о помощи, бесконечные рассказы о несчастьях, - разве в своих субъективных оценках нельзя увидеть истину? Или можно? Кто откровенно может сказать: я тоже так могу, у меня тоже нет страха перед всем и вся. Вот только спокойствие и уют дороже, да и ссориться вот с этими, ну, с наверху которыми, с погонами, с новыми царьками на Кавказе, с новыми истинно русскими по всей стране… Кто ж хочет пулю в голову?!
И будут помниться не нервные срывы в борьбе за право публикации того или иного материала, а эти вереницы простых советских (не оговорка) баб и стариков с Кавказа (и русских тоже!) с серыми, войной пропаханными лицами, солдатских матерей, чьи пацаны погибали на первой и второй чеченской, возвращались калеками или пропадали без вести, родителей тех пацанов, которые просто служили.
И еще. Аня очень любила классическую музыку, замечательно в ней разбиралась. Почему-то очень хотелось об этом написать. Может быть потому, что там, за холодной, проблемной журналистикой, всегда находился свой, собственный покой и уют.
Она была очень сложным человеком. Но Человеком.
Аня, прости, если что не так было! Просто работа такая…
Елена Ланкина
Источник:
|
 |
поиск
|
